ВОПРОС РЕБРОМ
    Наверное, юнцом вы часто мылись в русской печи, сидя на янтарной ячменной соломе? Не в нынешней, сложенной из кирпичей, а в подлинной, спрессованной из глины.
    Её под, то есть подогненное днище, ваш будущий дед долго уплотнял остроносым дубовым молотком, оглаживал нагольной овчиной рукавицей
        и сорок лет
под был ровен и гладок, как итальянский кафель. Потом, правда, он пошёл щербинами, ухабинами, провалами — следами торможения закопчённой карусели чугунов, горшков и сковородок. Ваш отец закладывал эти ямы кирпичами, но кирпичи через год трескались, а через два — крошились… 
    Вы, конечно, помните, как распаренный, с замазанными сажей плечами, выныривали из устья печи и выбегали нагишом к подножию тесового крыльца, чтобы окатиться, соскрести сажу колючей щёткой ледяной родниковой воды, загодя натасканной бадейками в размоченные кадушки?
   А угасающим июльским вечером у двухэтажного дома мельника, перестроенного ещё до рождения вашего отца в сельский клуб, над звоном и рокотом бурлящей по руинам плотины реки беловолосая соседская девчонка семнадцати лет, верно, спрашивала вас, озорно сверкая голубыми глазами из толпы: «Не холодна ли с утра родниковая водичка?»
    У вас никогда такого не было?!..
    Что же вы пытаетесь умно рассуждать о роли эротики и любви в жизни русских селений?
                                                                                 25 – 26.03.2010