⁠08.02.2018. БОЖИЙ МЕЧ ДЛЯ ОБЫДЕННОСТИ

     Обыденность жизни заключается в её предсказуемой повторяемости, в отсутствии новизны. С возрастом жизнь становится всё обыденней: что для юнца – праздник или горе, для старца – обыденность. Обыденность может быть, как неприятной, так и приятной, ибо сама по себе она нейтральна, её приятие или неприятие определяется личностью и характером конкретного человека.

     Например, Северянин пишет:

          Как мечтать хорошо Вам

          В гамаке камышовом

          Над мистическим оком – над бестинным прудом!

          Как мечты – сюрпризерки

          Над качалкой грезёрки

          Истомленно лунятся: то – Верлен, то – Прюдом!..

     А Маяковский к нему обращается:

          Как вы смеете называться поэтом

          и, серенький, чирикать, как перепел!..

Почему он так грубо обращается? Да потому что:

          Знаете ли вы, бездарные, многие,
          думающие, нажраться лучше как, —
          может быть, сейчас бомбой ноги
          выдрало у Петрова поручика?..

То, что для Северянина является вызывающей лёгкую иронию приятной обыденностью, для Маяковского – обыденность ненавистная, неприятная, потому что, видя мечтающую грезёрку, он не может забыть о её знакомом поручике, сидящем в то же самое время в окопе под обстрелом германских орудий. То, что для Северянина – прекрасный мир, для Маяковского – лишь мещанский закуток «прекрасного и яростного мира».

Кто из них прав?

     Когда через пару лет после написания «Облака в штанах» в сад грезёрки зашли вооружённые революционные матросы и вышибли её не только из сада и дома, но и из взбунтовавшейся России, история прямо сказала, что прав Маяковский.

     И куда ни взгляни сквозь века минувшие, – в Древний ли Египет, в Древнюю ли Грецию, на Иерусалим ли, раскинувшийся вокруг храма Господня, на окружённые ли крепостными стенами имперские Рим и Константинополь, на королевский ли Версаль, где Антуанета, по народной легенде, советует страдающим от недостатка хлеба бедным парижанам заменить его пирожными, – везде Маяковский прав: приятная для считающих себя избранными немногих обыденность в предназначенный срок рушится, как, впрочем, и неприятная для большинства народонаселения.

     Так что, хотя большая часть жизни человечества протекает в обыденности, судьбу его решает не она, а те времена, о которых Тютчев сказал так:

          Блажен, кто посетил сей мир
          В его минуты роковые!
          Его призвали всеблагие
          Как собеседника на пир.
          Он их высоких зрелищ зритель,
          Он в их совет допущен был –
          И заживо, как небожитель,
          Из чаши их бессмертье пил!

Кстати, эти строки очень любил человек, за десять дней сумевший, по свидетельству американского репортёра, перевернуть весь человеческий мир.

     И я вынужден признать, что, хотя мне поэзия Северянин с годами стала более приятна, чем поэзия Маяковского, но в не столь отдалённом будущем, увы, всё пойдёт по Маяковскому:

          Идите, голодненькие,
          потненькие,
          покорненькие,
          закисшие в блохастом грязненьке!
          Идите!
          Понедельники и вторники
          окрасим кровью в праздники!

          Пускай земле под ножами припомнится,
          кого хотела опошлить!
          Земле,
          обжиревшей, как любовница,
          которую вылюбил Ротшильд!

          Чтоб флаги трепались в горячке пальбы,
          как у каждого порядочного праздника –
          выше вздымайте, фонарные столбы,
          окровавленные туши лабазников.
     Пойдёт именно так, ибо такова логика истории, ибо, как сказал Мессия, «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч».