ЯЗЫЧЕСКИЙ ТРИПТИХ
1
Царьградский бог сбил бесовство с природы:
тать Соловей не свищет на дубах;
русалки не запеневают воды
кружалами в дегтярных бочагах;
не чешет космы пастушкам Ярило;
Перун копьём не рвёт ночь облаков;
и Велес, наливаясь бычьей силой,
не ищет рогом злобных степняков…
На капище, монахами сожённом,
змееголово-мёртвы головни;
и грустный волхв, доверия лишённый,
уходит в чащу в поисках родни:
авось, там пращур Леший присуседит
в своём еловом диком терему…
Уходит волхв туда, где и медведи
смиренно клонят головы ему.
2
Узорная роща святая
была светлой церковью нам,
там, косы берёз заплетая,
молились мы диким богам.
Но если сквозь сумрак зарница
перуновой бровью блеснёт,
тотчас меж берёз Березница,
удачу неся, промелькнёт…
Шумели лесистые годы,
зимою вмерзая в снега,
и жили мы, дети природы,
вольны, как река и пурга.
А ныне в бревенчатом храме
поп правит нам лемех судьбы,
и вольных не стало меж нами,
все – божьи да княжьи рабы.
3
Лишь Киева устойчивую стену
стал в лом дробить окованный таран,
детей и жён, страшась подвергнуть плену,
услали мы спасаться в божий храм.
Мы – мужи, нам за честь погинуть в битве
с ордой, и кто богат, и кто убог;
но бог не может детские молитвы
отринуть, если он – по-правде бог.
Ещё секлись мы за тебя, наш Киев,
у храмовых ворот. Как с громом вниз,
молельцев гробя, рухнула София,
разбрызгав женский плач и детский визг…
И клял я у церковного порога,
скрываясь в смерть от горя зла лютей,
за грыжу лжи евангельского бога,
лишь на словах любившего детей.
2011
