* * *
Е. С.
Засверкали краснеющей медью
на закате чешуйки окон…
Город тесен, как бочка для сельди,
и бесстыж, как для разума сон.
Потому мы с тобой и столкнулись
на обломе апрельского дня,
чтоб увидеть в солёности улиц,
что друг другу по боли родня.
Помнишь, вечера омут закатный
так же в окна плескал и краснел,
но кровавые язвы и пятна
я под ним в твоих чувствах прозрел.
Те, кого мы любили, с любовью
отрывая мечтой от земли,
чтоб питаться сочащейся кровью,
нас кнутами обманов секли…
Люди злы в доброте и участьи,
тайно злы, чтобы муки вершить,
ну а мы, непричастные счастью,
не умеем озлобленно жить…
Дорогая, сожги все надежды
на возможную нежность людей, –
жизнь не станет добрее, чем прежде,
в этой бочке холодных сельдей.
В мерзкой грязи сердечных подвалов
все здесь точат на ближних ножи…
Верь лишь мне в их разводке бывалой!
Верь лишь мне в их участливой лжи!
2011
